В прошлом году мой пенсионный фонд заработал мне 6,5% годовых. Результат, скажем, так себе, хотя, учитывая то, что творилось с рынком облигаций во второй половине года, вполне тянет на подвиг. Особенно если учитывать, что более половины пенсионных накоплений этот фонд (как, впрочем, и остальные НПФ) размещает в ОФЗ и еще процентов 40 — в корпоративные бонды. Многие профессиональные управляющие так и не смогли оправиться от последствий падений цен на долговом рынке и предъявили своим клиентам убытки.

Но вот, к сожалению, даже эти сравнительно скромные проценты я не получил. По факту мой НПФ зачислил на счет всего 4,6%. Остальное ушло на вознаграждение управляющим компаниям, депозитарию и самому фонду. И ведь это еще по-божески! Некоторые игроки брали со своих клиентов гораздо больше. Например, заработали по итогам одну доходность, а клиентам начислили на пару процентных пунктов меньше. И даже если фонд принес убыток, это тоже не помешало его менеджерам взять плату с будущих пенсионеров. Таких, кстати, по итогам года оказалось аж семь.

В принципе, все нормально. Это если по закону, согласно которому управлять нашей будущей пенсией фонды сами не могут, а должны передавать деньги в УК. Конечно, чего-то должны стоить и услуги специализированного депозитария, который должен учитывать наши с вами права и ежедневно контролировать, насколько правильно НПФ инвестирует пенсионные деньги. Можно понять интересы фондов, выбивших в прошлом году помимо вознаграждения за успех еще и постоянную плату за услуги. 2018-й стал первым годом, когда фонды получили возможность зарабатывать при любом раскладе на рынке. Ведь размер management fee никак не связан с результатами работы НПФ — свои 0,75% на зарплаты и премии его сотрудники получают в любом случае.

Теперь в Госдуме некоторые задаются вопросом, правильно ли это. Глава рабочей группы по законодательному обеспечению развития пенсионной системы Госдумы Дмитрий Скриванов даже пообещал к лету собрать статистику и выяснить, насколько уровень вознаграждений НПФ соответствует затратам фондов и доходностям, которые они показывают. В случае чего управляющим пенсионными накоплениями фондам обещают «порезать» комиссии.

Сложно понять, как все эти комиссии менеджеры пенсионных фондов объяснят свои клиентам. Ведь даже на фоне высоких комиссий инвестиционных фондов расходы на управление нашими пенсионными деньгами выглядят непомерными. Конечно, если вы купите паи фонда акций, то сразу заплатите управляющей компании 3—4% за услуги, но зато и доходность, которую можно получить на выходе, несопоставимо выше. В прошлом году фонды акций показывали доходность на уровне 20—30%. В фондах облигаций дела шли не так здорово: за исключением евробондовых ПИФов, остальные от силы смогли заработать по 7—10%. Но и комиссии здесь не такие высокие — в районе 1,5—2%.

Конечно, существуют еще и комиссии агентов, которые также приходится оплачивать пайщикам, и именно поэтому многие предпочитают ПИФам биржевые фонды или ETF. Но вместе с тем для покупателей фондов государство предусмотрело налоговые вычеты, а самое главное — инвестор вправе поменять управляющего и забрать деньги в любой момент. И погасить паи УК обязана исходя из текущей рыночной стоимости, а не раз в год, забрав себе полученный до этого инвестиционный доход. «Правило пятилетки», установленное когда-то регулятором из лучших побуждений, давно превратилось в метод удержания клиентской базы. С его помощью НПФ отлично манипулируют будущими пенсионерами, рассказывая об ужасных потерях, которые ждут их в случае смены фонда. Недавно одна из пенсионных ассоциаций даже предложила приостановить досрочные переходы физлиц между фондами на три года. Еще один вариант — разрешить гражданам переводить накопления только в момент фиксации инвестиционного дохода, но не чаще одного раза в пять лет.

Правда, пока в ЦБ на это пойти не готовы. Одно дело обложить всех жесткими стандартами и с помощью стресс-тестов добиться, чтобы управляющие не смели и пикнуть об инвестициях в акции или, не к ночи будь помянуто, в американские доллары. И совсем другое — узаконить «пенсионное рабство». Напротив, если когда-нибудь закон об ИПК будет принят, то тем, кто копит на пенсию, дадут право менять НПФ без потери инвестиционного дохода. Пока же в ЦБ больше озабочены снижением расходов фондов и, соответственно, повышением доходности. Им могут дать право инвестировать пенсионные резервы самостоятельно, а если все пойдет по плану, то обойтись без УК можно будет и при размещении пенсионные накоплений.

Еще больше сэкономить для клиентов в ЦБ могли бы, если бы снизили тарифы отчислений в резервы по обязательному пенсионному страхованию. Их обязаны формировать все НПФ на случай форс-мажора. Наряду с отчислениями в АСВ эти деньги, по замыслу регулятора, должны застраховать клиентов от потерь.

Насколько оправданно такое «двойное страхование» рисков, эксперты сомневаются уже давно. Однако не нужно быть специалистом, чтобы понять: в случае банкротства НПФ отвечать по его обязательствам все равно придется государству. Достаточно вспомнить те гигантские суммы, которые потратил ЦБ, чтобы вытащить из пропасти фонды, аффилированные с банком «Открытие». Пока же все это приходится оплачивать будущим пенсионерам. И совершенно не важно, признает ли регулятор такие отчисления излишними, как это просят сами участники пенсионного рынка, или продолжит «резать косты». Суть пенсионного бизнеса от этого не поменяется. Ведь, как только наши НПФ поголовно начали преобразовывать в акционерные общества, изменилась сама психология пенсионного дела. Конечно, формально никто не откажется от принципа «действовать в интересах клиента», но, как и в любых коммерческих структурах, интересы собственников для пенсионного бизнеса всегда будут в приоритете. И прошлогодние результаты яркое тому подтверждение.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции

Альберт Кошкаров