28.08.2019 :: Аналитика :: Пожать плоды невыросшей пшеницы

В текущих далеко не тепличных условиях, при постоянной смене направления ветра и отсутствии должного ухода, вырастить независящую от нефтегазовых доходов пенсионную систему вновь не получится.

Недавно общество потрясла еще одна «неожиданная» пенсионная новость, в которой ничего неожиданного, собственно, и нет. Со страниц СМИ Пенсионный фонд России сообщил, что в стране 90% накопительных пенсий приходится на единоразовые выплаты, средний размер которых равняется в 2019 году менее 13 тыс. рублей. То есть те граждане, которые сейчас выходят на пенсию, получают в рамках той самой накопительной системы, которую сначала заморозили, а потом захотели заменить индивидуальным пенсионным капиталом, только одну-единственную выплату. И все. Для некоторых это звучит ужасно, особенно на фоне остального информационного негатива, который получает система пенсионных накоплений. Но на самом деле в этой новости ничего критического нет — это закономерный результат ограничений накопительной системы, появлявшихся в первые годы после ее введения. В результате за четверть века не то что не были решены доставшиеся проблемы постсоветского периода — они были углублены.

Откуда берет истоки нынешняя система пенсионных выплат? Начнем с азов — с советской модели пенсионного обеспечения. До 1956 года пенсионная система СССР функционировала прежде всего для поддержки инвалидов и лиц, потерявших кормильца: эхо войн начала XX века. Это отражало теоретическое определение пенсии как части отложенного заработка, выплачиваемого в случае потери трудоспособности. Пенсии финансировались преимущественно за счет выплат из зарплат пролетариев в отраслевые профсоюзы. В 1956 году был принят закон «О государственных пенсиях», и пенсионная система страны полностью перешла на рельсы государственного страхования: выплаты осуществлялись за счет средств госбюджета и отчислений работодателей. В 1964 году пенсионным страхованием такого типа были охвачены труженики колхозов, то есть, по сути, вся страна. Но ни объем взносов, ни работа сверх стажа не отражались на размере пенсии — льготы полагались лишь за вредный, опасный и особо важный для государства труд. Если пенсионер был не военнослужащим и продолжал трудиться, пенсия ему не полагалась. Пенсионная система для своего времени была вполне эффективной, а пресловутый коэффициент замещения утраченного заработка находился на уровне 50—100%.

Изменения начались в 70-х годах прошлого века, когда страна стала зависеть от нефти и внешнего валютного рынка. Нефтяные мировые кризисы на фоне снижения смертности привели к ограничению роста расходов на социальное обеспечение. Система социального страхования стала неустойчивой и рухнула вместе с распадом СССР. В самые кризисные годы — середина 1990-х — пенсия составляла менее половины прожиточного уровня. Помимо обесценения покупательной способности пенсий происходили долгосрочные задержки в их выплате.

В 2002 году в России начал работать тот самый накопительный компонент. Он стал частью обязательного пенсионного страхования. Чтобы формировать страховую и накопительную пенсию, взносы решили разделить на две части — большую страховую и меньшую накопительную. И начиная с 2002 года стали формироваться пенсионные накопления, а с 2004-го их стало возможным направлять в негосударственные пенсионные фонды. Сначала на пенсию работодатели отчисляли за мужчин младше 1953 года рождения и женщин младше 1957 года, а взносы составляли 2% от размера зарплаты. Но через три года все поменялось — «двухпроцентовиков» исключили из системы (на пенсию теперь могли копить только лица 1967 года рождения и моложе). А тариф отчислений в накопительную часть пенсии стал составлять 6%.

Это и был, по сути, первый мораторий в рамках накопительной системы для некоторой части населения страны. Помимо досрочников, именно они, накопив за три года на пенсию определенную сумму и потом заработав инвестдоход, с 2012 года получают вот эту свою небольшую денежку. Их единовременные выплаты, которые им положены просто потому, что больше они не успели заработать — система не дала, — и обсуждают в СМИ.

А те, кто успел «впрыгнуть в вагон» уходящего 1967 года и скопить больше, массово начнут выходить на пенсию с 2023 года (сначала женщины, а через еще пять лет — мужчины). Эти люди копили сначала 2% от зарплаты, потом 6%, и их накопления прирастали за счет страховых взносов плюс инвестиционного дохода.

К сожалению, и здесь многих может ждать разочарование. В 2014 году из-за социально-экономической ситуации и в целях обеспечения бюджетной стабильности в России был введен мораторий на уплату обязательных пенсионных накоплений граждан в НПФ. Все 22% от тарифа страховых взносов стали направляться на выплату пенсий нынешним пенсионерам, а накопления прирастают только за счет инвестиционного дохода. Поэтому многие ожидания 15-летней давности в отношении будущей накопительной пенсии наверняка вновь разобьются о лодку современных реалий.

В 2002 году правительство решило, что минимальный срок эффективного развития пенсионной системы для российского человека — 21 год. Сейчас мы пытаемся пожать плоды еще не выросшей пшеницы. Но в текущих далеко не тепличных условиях, при постоянной смене направления ветра и отсутствии должного ухода, вырастить независящую от нефтегазовых доходов пенсионную систему, очевидно, вновь не получится. Поэтому сравнивать страховую и накопительную пенсию будут еще долго, и всегда не в пользу последней.

Более того, видно, что государство хочет отойти от финансирования пенсионной системы. Последние несколько лет оно неофициально, между строк подает сигналы рынку: ребята, мы скоро не сможем. Почти четверть века в России решали, но так и не смогли решить ключевые проблемы пенсионного обеспечения, доставшиеся в наследство от СССР. В результате качество пенсионного обеспечения весьма низкое, и даже личное участие в формировании пенсионных накоплений не сулит соразмерной компенсации. Исходя из текущих прогнозов социально-экономического развития, существенного улучшения не предвидится.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции

Евгений Биезбардис