В конце мая случилось знаковое для нашего финансового рынка событие – Тинькофф Банк закрыл свой монолайновый маркетплейс, который продавал ипотеку. Одни поспешили позлословить в социальных сетях на тему «слишком сложной для нашего цирка шутки» и в духе «будь попроще, Олег, мы же в России». Другие поспешили обвинить в неудаче падающие ставки по ипотеке. Суть в том, что все годы существования сервиса спред между ключевой ставкой и ипотечной позволял сервису жить – банки, которые были подключены, делились частью прибыли. Когда ключевая и ипотечная ставки падают синхронно или почти синхронно, то волноваться не о чем. Но если вдруг регулятор начинает идти против рынка – не против ипотечного рынка конкретно, а руководствуясь интересами финансовой стабильности – то некоторые направления кредитования попадают на так называемые процентные ножницы. К некоторым направлениям относится, например, ипотека, где значение имеет не 1 процентный пункт и даже не 0,5, а, вы удивитесь, и 0,2, и 0,3. Просто потому, что 0,2 п.п. в экстраполяции на крупные суммы ипотечных кредитов выглядят вполне нормальными деньгами.

Итак, отсюда следствие № 1: резкая смена тренда по ключевой ставке чревата банкротствам в экономике. Ведь банкам и, берём шире, финансовым рынкам всё равно куда двигаться – лишь бы двигаться. Это аксиома. Ипотечный бизнес от Тинькофф Банка лишь вершина айсберга, будут и другие «несчастные случаи». Банк России вот уже дважды в этом году пообещал начать снижать ставку. Да, основания, вроде бы, есть, но кто знает... Вспомним, как прошлой осенью внезапное решение регулятора начать повышать ставку многих застало врасплох. Так ли уж были обоснованы страхи в ведомстве Эльвиры Набиуллинойотносительно возможных санкций? А потом и страхи относительно всплеска инфляции после решения повысить НДС и пенсионный возраст? Ведь были вполне весомые аргументы в пользу «давайте просто переждём», не будем идти на поводу у страхов: падение доходов и сжатие рынка всё равно пережмёт инфляцию. Как в итоге и происходит. Кто тогда был прав, вопрос сложный, не возьмусь ни оправдывать, ни критиковать, тем более мы не знаем, какие ещё были факторы, побудившие монетарные власти к тем решениям.

Следствие №2 проистекает из наличия/отсутствия конкуренции на нашем финансовом рынке. Мне странно, почему никто не обратил внимания на объяснение закрытия Т-Ипотеки, приведённое в самом пресс-релизе. А в релизе говорилось, что «такая модель развития продукта […] не может быть прибыльной на российском ипотечном рынке, который отличается высокой степенью концентрации среди ограниченного количества игроков». Понятное дело, они не могли открыто обвинить Банк России в повышении ставки, но при этом и не погрешили истиной.

Модель, о которой идёт речь, называется моделью «убера», когда создаётся онлайн-платформа, к которой подключаются большинство игроков рынка. Клиент обращается в такой ипотечный «убер» и почти мгновенно ему подают к подъезду автомобиль (ипотеку). Всё в выигрыше: банк выдал кредит, клиент получил искомую ипотеку, платформа получила свою комиссию.

Но вот беда: к «уберу» не подключились лидеры рынка ипотеки. Почему? Это ведь так прогрессивно! Новые технологии, 21 век и всё такое. Но «всё такое» только с виду, в этой красивой обёртке. А присмотришься глубже, всё не так красиво. Все ведь наверняка наслышаны о крайне низких доходах таксистов, которые работают на Яндекс.Такси и на его совместное с Uber предприятие? Об этом в последнее время много говорят. Суть в том, что, став монополистом, платформа взвинчивает комиссии, от которых страдают не конечные потребители, а таксисты. Но обратной дороги нет, рынок изменился, теперь только платформа может обеспечить заказами. В итоге таксисты получают все меньше, они всё с меньшей квалификацией, в машинах становится грязнее, водители злее… А, в конечном итоге, страдают клиенты.

Но вернёмся к банкам. Было искушение у крупных банков в какой-то момент избавиться от расходов на дистрибуцию и быстро поехать на таком вот «ипотечном убере»? Конечно же, было. Но отказались. Потому что слишком долго выстраивали свою собственную инфраструктуру и потому, что, «дав палец могут откусить всю руку».

А теперь я позволю себе высказать предположение, что в России обречены на провал все независимые «уберы», в том числе те, которые пытается сегодня создать регулятор. Например, «Маркетплейс». Как только Московская биржа, оператор «Маркетплейса», объявила о стоимости своих услуг, вдруг оказалось, что крупным банкам работать через такой маркетплейс невыгодно совсем. А потому участниками «Маркетплейса» неизбежно станут небольшие банки, которые не имеют собственной сети дистрибуции. Не напоминает историю с Т-Ипотекой?

Теперь о тех самых крупных банках. Сбербанку все эти инфраструктурные проекты Банка России как в горле кость. Герман Оскарович говорил об этом на Finopolis-2018 – о том, что, может быть, государству лучше идти на шаг позади рынка, а не бежать впереди паровоза, о том, что, может быть, лучше, если рынок будет создаваться снизу, а не сверху? И что мы видим спустя 8 месяцев? Сбербанк не будет участвовать в «Маркетплейсе», в проекте же «Система быстрых платежей» (СБП) участвовать будет – закон обязал – но на своих условиях. О том, почему Греф разговаривает с регулятором и законодателями с позиции силы, вопрос отдельный. Он, с одной стороны, далеко выходит за пределы бизнеса. А с другой стороны, в этом вопросе нет ничего личного, Эльвира Сапхизадовна.

Я знаю, что многие мечтают: вот сейчас бы расчленить Сбербанк, раздробить его, заставить, принудить и…будет всем счастье! Экономика задышит, заколосится… Да нет, конечно же. Сбой в такой машине, как Сбербанк или хирургическое вмешательство в бизнес Сбербанка будут иметь самые негативные последствия для всей экономики. Поскольку Сбербанк – краеугольный камень нашей экономики, это государство в государстве, так получилось.

Но что же делать? С «убером» не выходит, но и без «убера» конкуренцию не создашь. Со Сбербанком плохо, а без Сбербанка – непредставимо.

Федор Чайка,

обозреватель Finversia.ru

1. Finversia / Финверсия